Снова вечер, снова дождь —
плакать.
Не проедешь, не пройдешь, —
слякоть.
Только по двору, где синь —
сера
чиркнет птица и — аминь! —
села.
А прохожий смотрит, мол, —
чё ты?
А в прихожей ходит вор —
черной...
А сама сижу спокой —
ненько,
свесив ноги с подокон —
ника. Я к вам пишу?
Я к вам пишу? Я к вам — дышу...
я — к вам
и шепотом, и криком
тянусь —
в бездумии великом...
к — дверям, к — перилам, к — этажу,
к звонку,
к дежурной паре фраз,
к цепочке, сдернутой со злостью!
я — к вам...
непрошенною гостьей.
О, господи.
... в последний раз... Утро (зарисовки) Я к тебе прикасаюсь,
боясь ощутить не настроенность струн...
ощущая... варганное эхо... органного Баха,
понимая... и не понимая,
кто жнец, кто игрец... упоительный
дудочный врун
с одиноким биением сердца на уровне...
уровне паха...
Я к тебе прикасаюсь,
пытаясь услышать вопрос на ответ
про бездонные ночи под шелковыми
простынями,
там живет нагота междометий
и там, закрывая ладонями утренний свет,
я к тебе прикасаюсь, рисуя...
кошачьими полутенями... Как утаить, что — влюблена!
И что ужасно польщена
сияньем ваших глаз...
Когда б была я — холодна,
когда б — и вправду — не видна,
не вдохновляла б вас...
А вы... смеетесь и — шутя,
под локоток меня ведя
прохожим — напоказ,
убеждены, что я — дитя,
и то, что вас — ко всем чертям! —
мне стоило б — послать... И... И задыхаясь тишиной,
и ужасаясь безысходности,
я признавалась — в непригодности —
до бешенства! —
себе самой...
И сокрушая зеркала,
и разрушая отражения,
до горечи, до поражения! —
себе
нисколько не лгала...
И — настежь раскрывая дверь,
и — окна распахнув со звоном,
я умоляла с тихим стоном,
чтоб раненый
почуял зверь...
Но
бледная плыла луна,
и белая звезда мерцала,
и...
ничего не отрицала
твоя холодная спина...
|
Лодка Харона http://moresoul.narod2.ru/audio/Ana_-_Lodka_Harona.mp3 Музыка, исполнение Михаила Коноплева Стихи - Анины Рассеянным взглядом коснется прохожий
моей незатейливой, грубой печали...
Мы движемся рядом, мы так не похожи,
хоть общее что-то у нас за плечами...
Такая игра, и такая работа, —
по прихоти странной, за лучиком куцым
идти не туда, и выдумывать что-то
про то, что тебя где-то ждут — не дождутся...
Знакомые лица с чужого перрона
на площади пыльной мне выпишут днёвку...
Где в чьи-то ладони, как в лодку Харона,
на самое дно опущу сторублевку...
И буду сетями, с азартом ловца
тащить неудачи... и нить оборвется.
А лодка дотянет до Череповца
и снова на пыльную площадь вернется...
Из альбома "Избранное"
с) М. Коноплева (Череповец) Романсовое (хисти)
Заплутала я в рифмах осенних,
Дни промозгли, а ночи промокли...
Голова моя — сломанный веник,
Гляну прямо ли, гляну в бок ли
Некошерна и бесполезна
Потому, что мыслями — в тучи.
Потому, что нынче, железно,
Облетят и листья. До кучи.
Сломан градусник, сбиты клинья
Стаек дворников журавлиных.
И душа моя, цвета инея,
Растворяется в дворников спинах.
Я уйду в иное пространство.
Я уйду, футболя по листьям...
Эх, осеннее самобранство,
Плохо — веником.
Надо б — кистью... Надену румяные щеки,
надену бордовые губы,
надену — глаза и ресницы
и буду стоять у окна...
И буду стоять — руки в боки,
и будут прохожие шубы,
как дикие звери и птицы
пастись под окном дотемна.
И будут любиться украдкой,
и будут ходить к водопою,
и будут рычать друг на друга,
и сильные слабых — съедать...
И будет охотник с рогаткой
ехидно трясти бородою, —
стой, стой, дорогая подруга,
тебя превосходно видать... Безразличное (хисти)
В поэме моих безразличий
Зачеркнута ваша вина.
Зачеркнута, в рамках приличий,
Ей богу, зачем мне она.
Я помню, приехали люди
В классических автопальто...
Был вечер, и рыбка на блюде,
И ваше коронное «до».
Да, вы в дорогом ресторане
Романсами брали сердца,
На взломе, на взрыве, на грани
Рождения или конца.
Тягучие, сладкие трели,
Подсолнухи, зной, бирюза,
Вы пели, вы пели, вы пели...
Мои изучая глаза.
Звенели ручьи и капели,
Шептались у ног камыши,
Вы пели, вы пели, вы пели,
Моей не жалея души,
А после... с кошачьей улыбкой
К себе подозвали рукой,
Мол, ты будешь съеденной рыбкой,
Мол... мне безразлично какой.
В поэме моих безразличий
Зачеркнута ваша вина.
Зачеркнута, в рамках приличий.
Прощайте. Зачем мне она.
Когда-нибудь и в самом деле
Вы будете локти кусать,
Вы пели, вы пели, вы пели,
Вы пели, вы пели, вы пели,
Вы пели, вы пели, вы пели...
А надо бы... было... сплясать. Мое молчание
окрашено закатом...
и в душной комнате,
в компании — юнца
былые чаянья —
в кофейнике брюхатом
отражены —
гримасой горькою лица...
И я смотрю
на это странное уродство,
и возмущенную
поглаживаю бровь...
А он — с Лаурою! —
во мне находит сходство,
и все читает,
все читает —
про любовь...
|
Родилась в Москве, в Малом Гнездниковском переулке. Первый стишок вылупила в 5 лет… Окончила Московский институт культуры (лингвист), Московский государственный педагогический университет (English), мастерскую Ю. Лореса в ГИТИСе. Публиковалась в журналах: «Юность» (дебют), «Берегиня», «Collection», «Марка», «Люди и песни», литературных сборниках «Ключ к четвергу», «Пилигримы», альманахе «Форлитера 2010». Автор стихотворных сборников: «Бестия», «Адреналин.rush», а также стихов, начитанных и напетых на CD «Хисти». Член Союза писателей Москвы. http://anna-lysyuk.narod.ru/ Майское (хисти)
Остолопствую. Сумасбродствую.
Обезумела, дальше некуда.
Я сама себе — и холопствую,
И дворянствую. Больше некому.
Понимал бы кто привередливость.
Объяснил бы кто (чем паясничать),
Для чего нужна сердцу въедливость
В глубину вещей. До неясного.
А за стенами, а за окнами
Сумасшедший май бродит с посохом,
Тычет палкою в землю мокрую,
Да стучится в дом тихим постуком.
Там, в ночи, ему — ливни вылиты,
На безлюдии, сам себе родня,
Моему он шлет сердцу выверты,
Своему берет откровения.
Распахну ли дверь из последних сил,
Загляну ль в рассвет, точно в обморок, —
Сумасшедший май провода скосил
Да жует луны сочный окорок.
И опять сижу — остолопствую.
На своем шесте кукарекую,
Что сама себе — и холопствую,
И дворянствую. Больше некому. Закрыть глаза, зажмуриться и ждать
прикосновения твоей тоски...
О небеса, я научусь страдать,
я научусь отмеривать шаги...
И по ночам, не зажигая свеч,
молясь беззвучно о твоей судьбе,
я научусь печаль свою стеречь,
я научусь не привыкать к тебе...
Пусть боль моя останется во мне
иглой, занозой, колотым стеклом,
чертенком в расплескавшемся вине,
и ангелом за праздничным столом...
Не шелохнусь и вида не подам,
не обернусь и даже не вздохну,
но ни за что на свете не предам
внезапно задрожавшую струну...
Никто, никто не сможет угадать
как нужно мне, покою вопреки,
закрыть глаза, зажмуриться и ждать
прикосновения твоей тоски... Два стихотворения Ну вот и все...
Осталось только — помнить,
и не надеяться, и — не жалеть...
и свой бокал
торжественно наполнить,
и промолчать,
и двери отпереть,
и — отпустить,
ни в чем не упрекая,
и — напоследок —
помахать рукой...
Какая — малость,
будничность какая,
и — удушающий — глоток
какой...
Ну вот и все.
Апатия и скука.
Табачный дым
в раскрытое окно...
Гори огнем, удачница-разлука,
мне пропадать
с тобою суждено...
и — слышать, как
упрямо — не стихают
во тьме шаги...
и не позвать с тоской...
Какая малость,
будничность какая
и удушающий
глоток
какой... Что за напасть — не быть счастливой,
когда по малости, по крохам
уже и крылья отросли,
а небо — так же недоступно...
И со звездою хохотливой
раскланиваясь с легким вздохом
из недр спеленутой дали
мечтать — об ослабленьи уз...
Ах, счастье — неподъемный груз.
Не знать — преступно...
И что за глупость — ликованье
души, истерзанной в ненастье,
когда — беспомощный вираж, —
отчаянье непостижимое...
Мне не унять ее желанья,
не разорвав себя на части.
И коронация — мираж.
Поскольку следом — самосуд.
Ах, счастье... запертый сосуд.
Ты — содержимое...
|
